Ольга - женщина предпенсионного возраста. Но жизнью, так скажем, не потрепана.
Захоронив двух мужей законных, она нашла гражданского и жила-поживала у него в доме, в соседнем селе, не понятно в каком качестве. Но была она... подвержена. И муж, гражданский, в том немалый изъян видел. Сам поднять рюмку мог только в светлые праздники Христовы, а послебанные субботние возлияния не одобрял.
Не сошлись они в мировозрении. Отвез он ее обратно в соседнее село. Не особо заморачиваясь моралью, следует сказать что и дочки повторили судьбу матери. Обе растят детей одни. Поманили их огни большого города, вот и поехали за счастьем. Счастье в виде детей нашли. Привозят на лето молодой бабушке детишек, попить козьего молока соседского, да ягодок пощипать на косогоре за деревней. Огородом Ольга всю свою жизнь заниматься не любила. Разве что пяток борозд картошки посадит , да огуречков с луком по грядке величиной с деревенский половик. Оставят дочки денег на пропитание детишек, да заодно и бабушке, и едут опять в свой большой город. А на зиму отправлялись все вместе. Дочки работать, а бабушка внуков няньчить, да пенсии дожидаться. А как же? Лет пятнадцать трудового стажа у нее есть.
Нина - фанатик земли. Без спроса там не вырастет даже травинка. Был у нее не огород, а какое то ВДНХ. Все грядки вскопаны по шнурку, одного размера. И количество растений на каждой строго дозировано. Особая ее страсть была клубника. Необычайных размеров и скороспелости. Не менее трех сортов. И каждого сорта по три грядки. А как же? Севооборот. Наука!
На рынок все шло в свой срок. Тут сморода зрела. Там вишня наливалась, отбиваясь от скворцов всякими вертушками, медными лентами и лазерными дисками. Дрозды правда снисходительны были к таким затеям. Отдельно сажалась на продажу ранняя картошка. Росла быстро. На минеральных удобрениях.
Для себя, правда, на навозе выращивали, по старинке. Экологичнее так. В теплице вначале селились редиска и лук. И пока подходила рассада помидор, они успевали вырасти и на рынок уехать. Ждали своей очереди на рынок кабачки, капуста, огурцы. Находилось в огороде место цветам. Это не на продажу, для души. Конечно, такой огород женщине не обработать одной. А с мужем Виктором проще простого. Он грубую тяжелую работу делал. Она с растениями беседовала, ухаживала. Прополов весь огород, бралась за траву, что за изгородью. На метр от изгороди у нее чистота и порядок. Одуванчики ножницами срезала. Не любила она одуванчики. Они, парашютики эти, могут прилететь и за полкилометра. Разве управишься с ножницами... за полкилометра. Не любила.
При таких порядках все родилось в огороде. И продавалось. Помогли машину внуку купить. Потом, свою квартиру продав, на клубничные деньги жилищные условия сыну улучшили. Две пенсии опять же не помеха в хозяйстве.
Что сближало двух таких непохожих ни по возрасту, одна старше другой на двадцать лет, ни по отношению к жизни женщин - непонятно. Не раз, достав из подвала прошлогодних компотов-заготовок , отправляла Виктора к Ольге:
- Снеси, пусть девчонки побалуются!
Из одежонки что то посылала. Христианское отношение было.
Дня за три до смерти говорит мужу...
- Квартиры у нас в городе теперь нет. Чего тебе одному тут на даче, да еще зимой. Приводи Ольгу, как умру.
Похоронили Нину. Стол, поминки, сутолока. Наконец все разошлись. Ольга убралась в комнате, полы вымыла. Виктор сидит, смотрит. Она подошла к двери, вопросительно посмотрела на него.
- Оля! Оставайся у меня сегодня и навсегда. Будь хозяйкой.
- А люди? Что скажут?
- Люди пусть говорят когда умрем, а сейчас мы живые.
Шагнула Ольга к столу, собрала, что было в холодильнике от поминального обеда, две рюмки поставила.....
Утром понемногу и вещи переносить стала. Недалеко. Через три дома.
Теперь в образцовом огороде новая хозяйка. Грядки по шнуру не отбиваются, на глазок копаются. Лук с редисом чужого места не занимают в теплице. Одуванчики никто не тревожит , ни за изгородью, ни в огороде. Птице привольнее стало в смородине и вишнях. Внукам Ольгиным радость, не надо искать на косогоре маленькую землянику. Вот на грядке какая огромная да вкусная. Торчат белые головки среди грядок, все щеки в соке клубничном. А Виктор рад, снова жизнь в доме. С походами на рынок покончили. Для себя надо жить. Не по шнурку. Надоел ему прежний "орднунг", установленный после уличения в неверности. Но это дело давнее. Теперь можно для себя пожить.
Правда все чаще ужин проходит с рюмкой.